Анна Нетребко и Юсиф Эйвазов: «Самый важный день – это годовщина нашей свадьбы»

Незабываемое впечатление — свадьба Ани и Юсифа, прошедшая в Вене чуть более года назад. С одной стороны, там была торжественная, помпезная атмосфера, а с другой — невероятно теплая и почти семейная. И вот, наконец, я в гостях у своих любимых друзей, в их квартире в самом центре Вены.

Аня, ты вот сейчас чай наливала и пела, и Юсиф пел. Вы часто так поете дома?

Юсиф: Нет. На самом деле мы дома поем только тогда, когда нам надо заниматься.

Анна: Сегодня занимаюсь сначала я, потом Юсиф. Он учит «Дона Карлоса» к выступлению в Большом театре, я повторяю «Травиату» — готовлюсь к «Ла Скала». В общем, работа кипит.

А почему, кстати, у вас такое маленькое пианино? Я предполагал, что увижу огромный белый рояль.

А.: А разве он нам нужен?

Ю.: Понимаешь, Вадик, этот инструмент необходим пианистам, для нас же это просто аккомпанемент, чтобы правильно звучали ноты. Так что маленького пианино более чем достаточно.

А.: Для меня звук фортепиано — это вообще с молодости стресс. Конечно, я не говорю о великих пианистах. Я жила в общежитии, и на протяжении всех лет учебы с семи утра со всех сторон начиналась игра на инструментах, фальшивая, плохая игра. С тех пор звук фортепиано, скрипки, виолончели и прочих музыкальных инструментов в одиночку вызывает у меня неприятные ассоциации.

Ю.: У меня тоже, потому что поначалу занятия музыкой были из-под палки. Мне было лет пять-шесть, наверное; со мной занималась учительница — такое жуткое создание невероятных размеров, которое всё время потело и издавало какие-то непонятные звуки. Она брала мою руку, хватала все пальцы одновременно и ими стучала по пианино.

Теперь я понимаю, почему у вас самое маленькое пианино на свете. Вы сами-то на нем играете?

А.: Мы не играем, к нам приходит концертмейстер.

А как вчера замечательно играл Тьяго! У вас растет будущий пианист.

А.: Ни за что!

Ю.: Тьяго будет дирижером. Он ребенок талантливый, у него всё получается. Я вот вижу сейчас, как он растет, и за что бы он ни взялся, абсолютно всё ему подвластно. Хочет петь — поет. Чисто, правильно.

А.: У него очень хороший голос.

Ю.: Если хочет дирижировать — дирижирует. Он и на карате еще ходит.

Заниматься карате он сам захотел или вы его отправили?

А.: Добровольно-принудительно отдали его в спорт.

Ю.: Но ему нравится! А еще у него очень много книжек о науке, о Вселенной. На русском, на английском. Он очень любит читать.

А.: Мы всячески поощряем все его интересы.

Тьяго довольно долго учился в специальной школе в Нью-Йорке. Сейчас ситуация меняется?

Ю.: Да, у нас хорошая новость: мы его отправили в абсолютно нормальную школу в Вене. Он туда ходит с сентября, в четвертом классе учится. Тьяго был к этому готов. Естественно, по развитию он немного отстает от детей своего возраста...

А.: ...в основном по речи, по разговору.

Ю.: Но мы были уверены, что ему надо идти в обычную школу, где в классе двадцать человек, где есть общение, какие-то свои взаимоотношения.

Chopard: кольцо из коллекции Red Carpet, белое золото, титан, танзаниты, сапфиры, топазы, турмалины Параиба. Браслет: белое золото, сапфиры, бриллианты. Серьги из коллекции Imperiale, розовое золото, аметисты.

То есть теперь сын живет в Вене.

А.: Это пока эксперимент такой, на год. Посмотрим, что из этого получится.

Ю.: Ну смотри, для нас это тоже ощутимая разница — живет Тьяго в Нью-Йорке или здесь. Мы ведь большую часть времени проводим в Европе. Прилететь в Вену из Москвы, из Питера, Берлина, Лондона намного проще, чем лететь в Нью-Йорк. Так что посмотрим... Сегодня был такой чудесный момент, когда Аня в школе объясняла преподавателю, что у сына небольшая проблема с речью. А Тьяго говорит: «Мама, у меня нет проблем с речью, я разговариваю прекрасно. Я говорю по-русски, по-английски и немножко «по дойч», по-испански»...

Какой полиглот!.. Послезавтра вы уезжаете на гастроли. Когда вернетесь обратно?

А.: Мы будем здесь три дня в июне, потом уедем опять.

Квартира у вас красивая, а вид из окна на францисканскую церковь просто потрясающий!

А.: Известный адрес в Вене. Тут экскурсии часто проводят...

…и показывают достопримечательности — например, дом, где живет Нетребко. Скажи, Аня, сколько лет ты уже в этой квартире?

А.: С 2010 года.

Квартира тебе сразу понравилась?

А.: Мне понравился вот этот паркет, который сейчас уже придется поменять. Мне понравилось огромное окно, которое уже заменили, и потом, конечно, очень красивый вид, открывающийся с террасы, — на собор Стефана. Квартира хорошая, но в ней есть один недостаток.

Какой?

А.: Здесь практически нет комнат. Наша малюсенькая спальня наверху. Плюс малюсенькая комната, где живет Тьяго. И всё! Остальное — открытое пространство, что не очень удобно, поскольку у нас всегда много гостей. Вот папа недавно приезжал из Краснодара, спал на диване в гостиной. То есть немного такой цыганский табор. Мы поддерживаем порядок, разумеется, но всё равно много всего набросано: тут цветы, тут какие-то украшения, книги, игрушки, здесь же концертные платья. Шкафов тоже полно, но они все забиты — куда деваться?

А скажи, ты от платьев как-то избавляешься? У тебя, наверное, огромное количество концертных нарядов. Или они все нужны?

А.: Я от них практически не избавляюсь, потому что ни у кого нет моего размера. Одно концертное платье я отдала Александру Васильеву для выставки. А у меня их еще тридцать пять!

Кольцо Chopard из коллекции Red Carpet, белое золото, титан, танзаниты, сапфиры, топазы, турмалины Параиба. Браслет Chopard из коллекции Red Carpet, белое золото, сапфиры, бриллианты

Юсиф, когда ты стал жить в этом доме, здесь появилась какая-то новая энергия?

А.: Дом стал домом, только когда Юсиф тут появился.

Ю.: Дом, конечно же, очень красивый, уютный. Но без семьи, без ребенка даже самый красивый дом — это такой холод, стены холодные. Просто приятная картинка. Конечно, дом надо обживать.

А.: Юсиф только сюда переехал — и сразу возникло ощущение, будто он всегда тут был.

Ю.: Когда мы познакомились, жизнь у Ани в Вене уже была налажена. А я жил в Милане. Но не будут же они с Тьяго перебираться в Милан? Проще было одному человеку переехать сюда. И естественно, мы сразу договорились, что за всё будем платить вместе.

За что именно?

Ю.: Квартиру Аня купила еще до меня, кредит выплачивает. А сейчас мы выплачиваем его вместе. Для меня это была важная составляющая, потому что, раз мы семья, мы обязаны всё делать вдвоем.

Слушайте, а вы брачный контракт составляли или нет?

Ю.: Составляли, страшнейший просто контракт.

А.: Совсем не в его пользу, бедный Юсиф. (Улыбается.) Такой брутальный контракт, венский такой, австрийский контракт, все права у женщины.

Ю.: Во всем мире все законы, конечно же, защищают женщину с ребенком. В принципе, это нормально, правильно.

А.: Мой любимый, ну мы же друг друга не оставим.

Ю.: Ну мы, конечно же, рассчитываем жить долго и счастливо и думаем, что этот брачный контракт никогда нам не понадобится.

То есть это просто формальность.

Ю.: Да, на которой настоял я. Начались вот эти разговоры, что, мол, у Ани есть собственность, а у тебя нет. Так что я настоял на том, чтобы этот брачный контракт был подписан, и все сразу успокоились. Понимаешь, мы такие люди, что если, не дай бог, мы когда-нибудь должны будем разойтись, то мы не будем ругаться. Это я знаю точно.

Вы вообще когда-нибудь ссоритесь?

Ю.: Приходится иногда друг другу доказывать что-то, это естественно. Но не на повышенных тонах. Ни в коем случае никто ни на кого никогда не кричит. Может состояться просто оживленный разговор на какую-то тему. Ну а как иначе? Нам по сорок лет, мы оба состоявшиеся люди.

А.: Мне сорок пять уже.

Ю.: У каждого, естественно, свой характер.

Скажите, поставить штамп в паспорте было делом принципа? Это что-то изменило?

Ю.: А как иначе! Ты создаешь семью. Просто жить вместе несложно, но я считаю, что это безответственно. Особенно когда ты человек зрелый. Штамп нужен. Жена — это уже не просто женщина, от которой ты можешь внезапно уйти, написав ей эсэмэску, что вы больше не вместе. Штамп — это ответственность.

А ты, Юсиф, усыновил Тьяго?

Ю.: У него есть папа, поэтому я его усыновить не могу. Для этого нужно, чтобы отец написал отказ.

А.: Куча каких-то бумажек требуется.

Ю.: Я хотел это сделать, но острой необходимости в этом сейчас нет, потому что ребенок всё равно растет здесь, с нами.

Отец видится с ребенком?

Ю.: Иногда. У него жизнь такая тоже непростая — у него болеет отец и так далее. Если возвращаться к твоему вопросу про штамп, скажу: он склеил то, что и так стояло рядом. Как говорили в советское время, брак — это основа общества.

Серьги Chopard из коллекции High Jewellery, желтое и белое золото, сапфиры, бриллианты

А потом, как я понимаю, это еще и новый импульс для творчества.

А.: К творчеству это не имеет отношения. Просто так сложилось, что мы оба поем.

Ю.: Но если бы я был басом, а не тенором, мы бы никогда не пели вместе, но это бы не помешало нам любить друг друга.

Слушайте, когда вы пели в Большом театре «Манон Леско» и в последнем действии, взявшись за руки, медленно-медленно шли из глубины к авансцене, хотелось, чтобы это длилось как можно дольше. Настолько это было красиво, настолько ваши голоса звучали в унисон — просто грандиозно!

А.: Ура, повезло, такое бывает редко.

Ю.: Эта опера для меня, конечно, значит очень много. Однажды, когда мы пели с Аней, мне вдруг показалось в четвертом акте, что всё происходит на самом деле, что мы в изгнании, скоро придет смерть. Мне стало на самом деле страшно. У меня хлынули слезы из глаз. Такого на спектакле со мной обычно не бывает. Но тут — потеря какого-либо контроля. И это действительно дорогого стоит. Такие спектакли остаются в памяти и в сердце...

Аня, Юсиф, мы с вами должны были встретиться и сделать съемку в Нью-Йорке прошлой осенью. Вдруг я получаю сообщение: «В Нью-Йорк не прилетай, я сломал ногу».

Ю.: Пожалуйста, не напоминай об этом.

А.: Я считаю, что его сглазили.

Ю.: Я тебе скажу такую вещь, Вадик. Я по жизни вообще человек очень осторожный. Знаешь, есть дети бедовые такие, они всё время падают, по гаражам скачут, руки ломают. У меня никогда этого не было. Я всегда аккуратен, я никогда не зайду туда, где темно, где не видно и не слышно. То есть это вообще не про меня история. Я крепкий, я практически никогда не болею, никогда не лежал в больнице, у меня не было никаких операций.

Тьфу-тьфу, вот Аня стучит по дереву…

А.: А тут он упал на ровном месте.

Ю.: 27 октября я, счастливый, прилетаю в Нью-Йорк, 30-го мне предстоял дебют в Карнеги-холле. Мы должны были петь с Анечкой дуэтом. И вот 27-го утром я прилетел, отдохнул, поспал и говорю Ане: «Пойду в театр позанимаюсь немножко, попою». На следующий день была намечена репетиция с оркестром. Я пошел в Метрополитен-оперу, которая в трех кварталах от дома. Когда собирался обратно, начался дождь. Я сел в такси, потому что зонтика не было. Подъехал к дому, вышел из машины, зашел в подъезд и упал. На ровном месте. Сломал ногу в двух местах, ты можешь себе представить?! Порвались все сухожилия.

А.: Там кошмар был!

Ю.: И вот вдруг ни с того ни с сего ты прекращаешь ходить целых два месяца. Врагу такого не пожелаешь. Я просто стал прыгать на одной ноге, потому что на вторую нельзя было наступать.

И это притом, что по жизни ты привык летать, а не ходить.

Ю.: Если бы я изначально знал, что произойдет в следующие три месяца, я бы помер, наверное. Я думал, конечно же, что процесс восстановления пойдет гораздо быстрее. А на деле: неделя за неделей, неделя за неделей... Сначала сделали одну операцию — слава богу, она прошла хорошо. Но ты понимаешь, я не мог спать. На два с половиной месяца я просто прекратил спать, потому что я просыпался оттого, что мне было жутко некомфортно. Я не мог найти себе места.

А.: Больной мужчина хуже беременной женщины. Юсиф совсем упал тогда духом.

Я себе даже представить этого не могу — всегда энергичный, в отличном настроении...

А.: В общем, было страшно. У него была и физическая боль, и ночами он не спал — нервничал. Это была настоящая депрессия, ничего ему не помогало.

А у тебя, Аня, в то время шли спектакли в Метрополитен-опере.

А.: Я, кстати, вела активный образ жизни. Юсиф обижался, что я такой зайчик-энерджайзер. Я думала: ну вот что, я сяду и буду ныть рядом с ним? Я наоборот: «Давай вставай, туда иди, сюда...» А он на меня злился: «Ты не понимаешь меня». Он никуда не хотел выходить. Слушайте, ну с кем не бывает? Что мы сейчас это вспоминаем? Прошло и прошло.

Правильно, в любой ситуации важно быть оптимистом. У тебя гениальная жена в этом смысле, Юсиф!

А.: К сожалению, он меня в этом не понял.

Ю.: Я честно тебе скажу: были моменты, которые меня раздражали. Во-первых, я жутко разозлился на этот Хеллоуин.

А.: Представь, Юсиф со сломанной ногой, а у нас намечается Хеллоуин. (Улыбается.)

Ю.: Я приезжаю домой, а повсюду скелеты, черти, гробы. Ну с каких пор это стало нашим праздником?! Ладно, празднуешь ты это, ну так купи тыкву.

А.: Он не любит, а мне нравится, смешно, ребенку нравится, мы костюмчики покупаем. Я его забодала с праздниками, понимаешь? (Смеется.)

Долго ты обижался на Аню?

Ю.: Нет, естественно, ну а что обижаться? Я остаюсь при своем мнении, что к человеку, который попал в такую ситуацию, надо проявить немножко терпения и понимания. Я сказал Ане: «Ты за всё это время и десяти минут со мной рядом не просидела, что это такое вообще?»

А.: Ну потому что у меня было одно, другое, работа...

Хеллоуин в итоге вы отпраздновали?

А.: Нет, мы даже никого не стали звать, всё отменили. Но потом наступил День благодарения, большой праздник, мы созвали кучу народа, был огромный стол, всё классно! Только закончился День благодарения, Юсиф говорит: «Хватит пати, умоляю!» Это всё было в Нью-Йорке. Потом мы приезжаем в Вену, а тут Рождество! Начинается католическое Рождество, потом Новый год, потом православное Рождество... Несчастный Юсиф!

Ю.: Сначала этот Хеллоуин, потом День благодарения, потом праздник страшных свитеров, потом сочельник, потом празднуем приезд, потом отъезд... После Рождества празднуем последний спектакль в 2016 году, после спектакля празднуем канун Нового года, а потом Новый год... Но по-настоящему самый важный день — это годовщина нашей свадьбы.

А.: Ты мой любимый, ну а как же елочка, я же с детства люблю Новый год!

Ю.: Семнадцать праздников в одном только декабре!

Интересно, как в этой ситуации вы достигаете взаимопонимания?

Ю.: Никак. Я лежу на диване, всё очень просто. А если нога несломанная, то могу уйти из дома.

А.: Он лежит и смотрит сериалы, а я ненавижу их. Мне неинтересно сериалы смотреть, я хочу что-нибудь другое.

Юсиф, ну, с другой стороны, ты же сам говоришь, что встретились два взрослых человека, переделать никого уже невозможно.

А.: Несчастный мой! (Улыбается.)

Ю.: Понимаешь, мы просто очень друг друга любим. Если ты человека не любишь, ты эту ерунду всю не выдержишь. Понятно, что для меня это too much. Я не могу праздновать семьдесят праздников в году. А Аня не может не праздновать. Что мне остается? Просто принять эту реальность и делать вид, что я тоже в этом празднике участвую.

А.: Ну обеды же были классные, мы готовили столько вкуснятины!

Ю.: Никто не спорит, но обеды можно готовить и без праздников. Знаешь, в чем самая большая проблема, Вадик? Откровенно говорю: вокруг нас всегда очень много людей. Мы практически никогда не бываем вдвоем.

И на отдыхе тоже?

Ю.: В том-то и дело. Когда мы едем отдыхать, мы, естественно, хотим, чтобы ребенок был с нами, а если мы берем ребенка, то это минимум еще две няни. И какие-то друзья. То есть всегда получается десять-двенадцать человек. Замкнутый круг. Но ты знаешь, эти мелочи даже на пять процентов не могут повлиять на наше счастье, на нашу любовь.

Это самое главное, Юсиф. А как ты отнесся к тому, что Аня из брюнетки превратилась в шатенку? Я до сих пор привыкнуть не могу.

Ю.: Мне понравилось. Анечка давно грозилась поменять цвет волос, захотелось ей поэкспериментировать.

А.: Конечно, основная причина в том, что мне надоело закрашивать седые волосы. А сейчас я чувствую себя по-другому. Но всё зависит от настроения. Захочу завтра перекраситься — буду зеленой! Русалочкой хочу побыть.

Ю.: Она шутит.

А.: Я люблю меняться.

Вот насчет новых впечатлений. При вашем действительно сумасшедшем ритме жизни вы еще собираетесь сегодня вечером на Венский бал. То есть, вместо того чтобы побыть дома, вы идете туда, где соберутся три тысячи человек.

Ю.: Правильно, спроси Аню об этом.

А.: Я хочу пойти! Там красиво.

Ю.: Это один из тех моментов, где исключительно Анечка является двигателем.

Но ты же, Аня, и так блистаешь, тебя все обожают.

А.: Бал... Он бывает один раз в году. Я так давно не была на Венском балу. Юсиф, кстати, вообще никогда там не был.

Ю.: Если честно, я не являюсь большим поклонником балов.

А.: Ничего ты не понимаешь. Я выхожу в свет: бриллианты, роскошное платье, прическа. Там куча народа, шампанское, сосиски дадут. (Смеется.) Мы в этом году не поем, мы просто гости.

Ю.: Вадик, вот мы туда сходим, и потом я тебе расскажу о своих впечатлениях.

А.: Уже объявили, что мы там будем, газеты написали, что все нас ждут. Я вообще ко всему стараюсь относиться с душой нараспашку. Я живу и радуюсь жизни, мне хорошо. У меня нет никаких комплексов, у меня нет вещей, которые меня гнетут. У меня нет никакой совершенно зависти.

Может, это потому, что ты избалованна, — в хорошем смысле слова? Где бы ты ни появлялась, тебе всегда рукоплещут.

А.: Конечно, мне приятно. Но это не вызывает у меня такого дикого восторга, чтобы я потом не спала оттого, какая я «великолепная». Знаешь, когда всё только начиналось, у меня был дикий страх. Страх, что всё слишком рано случилось, что люди ставят меня в ранг звезды, которой я не являюсь.

Ю.: Как раз это и держит Аню на плаву, держит ее «в первом ряду», — то, что она пока не осознает, что она на самом деле великая, или, может, осознает, но не подает виду.

А.: Ух, слова-то какие! Я знаю, что обладаю разными качествами, профессиональными в том числе, такими солидными. Петь я умею, я могу делать вещи, которые очень мало кто способен делать. Это я всё знаю. И это, конечно, придает мне какую-то уверенность в себе. С другой стороны, если ты спел хорошо сегодня, это не значит, что ты и завтра хорошо споешь.

А что, у тебя бывают проколы?

А.: У меня не бывает проколов каких-то сильных, но бывает два шага вперед и один назад, как у всех. Бывают выступления хорошие, бывают выступления «о’кей». Бывает, ты попадаешь в постановку, в которой твое мастерство или твое исполнение тушат, гасят. Вроде поешь так же, а эффекта нет.

В феврале прошла премия «Грэмми». Ты была номинирована в категории «Лучший классический сольный вокальный альбом», но статуэтку не получила.

А.: Не получила — какой кошмар! (Смеется.) Получили другие люди, давайте их поздравим.

Ю.: Понимаешь, дело ведь не в том, сколько у тебя премий, а в том, за сколько минут продают билеты на твой концерт. На концерт Ани билеты уходят за четырнадцать минут. За четырнадцать минут полный sold out! В любой стране.

Потрясающе! На сколько времени вперед вы знаете свое расписание?

Ю.: 2019 год полностью распланирован.

А.: Есть уже какие-то договоренности и на 2022 год.

Послушайте, это хорошо или плохо, когда ты знаешь свою жизнь на пять лет вперед?

Ю.: Ну, это же работа.

А.: Это работа, это держит тебя в тонусе.

А помимо работы, что держит в тонусе — спорт, зарядка?

А.: Ничего такого мы не делаем.

Ю.: У нас определенный образ жизни. Мы уже четко знаем, что нам нужно до репетиции и что нам нужно до премьеры.

А.: Те спектакли, тот репертуар, что у нас сейчас, — это очень тяжелый репертуар. Он трудный физически, очень трудный эмоционально. Он опустошает.

Ю.: Опустошает душу.

А.: После такого спектакля на следующий день всё тело болит, какой там спорт! Это большая физическая нагрузка — брать вот эти верхние ноты, кантилены. Это же какая нагрузка на спину!

Вы оба всегда берете самую высокую планку в профессии. Ну а как иначе?!

Ю.: Да, но это то, чего сейчас от тебя ждут твои зрители. Ты уже не можешь эту планку понизить...

У вас дома удивительная атмосфера, такая творческая, уютно очень. И знаете, я удивлен, что у вас такой минимализм. Я был уверен, что увижу огромное количество мебели.

А.: Я терпеть этого не могу. Ненавижу классицизм. А Юсиф — наоборот, у нас разные вкусы. Хлам с блошиных рынков, вот эти бесконечные подарки, которые люди нам дарили и дарят. Их много, я уже не знаю, куда всё это девать. Подарили три сервиза чайных, спасибо, вот они. Пришлось шкафчик для них купить.

Ю.: А я человек кавказский. Мне нужно золото, трон, красный бархат, шелковые простыни. Если ты, Вадик, меня спросишь, какой дом я хочу, я расскажу: открываются резные ореховые двери, ты входишь в фойе дома — и там фонтан. В фонтане золотая лошадь. Рядом стоит памятник Марку Антонию. Лестница на второй этаж вся покрыта бархатным ковром, естественно, золотые львы, тигры, коршуны, и так далее.

А.: Какой ужас! Если когда-нибудь мы купим дом, то у нас будет одна половина моя, другая — Юсифа. Моя половина будет поспокойнее. Хотя яркие краски я люблю. Но мне нужно большое свободное пространство. Вот Юсиф не любит, когда открыты окна. А я не могу, когда окна шторами занавешены.

У вас диваны яркого лазурного цвета...

А.: Ты, Вадим, еще у нас в квартире в Нью-Йорке не был. Там каждая комната имеет свой цвет. Я подумала, зачем всё делать однотонным?

Ю.: Вот это мне как раз не мешает. Там синий, бордовый, красный цвет. Та нью-йоркская обстановка мне, кстати, больше импонирует, чем эта. Там есть элементы классицизма. Такие рюшечки, кружавчики, шторки. Здесь их нет, потому что это Европа.

А вот в одежде Аня предпочитает буйство красок, резкое смешение стилей.

А.: Мне нравится каждый день что-то выдумывать, сочетать несочетаемое. Причем чем больше это не сочетается, тем больше мне нравится. Мне идут безумные вещи. Мне нравится авангардный стиль, лондонский андеграунд, мне нравится аляпистость, мне нравится всё! Вот мне идут такие вещи. Это мой характер. Хотя народ от этого в шоке, конечно.

Но ты же любишь шокировать.

А.: Да!

Ю.: А я в обычной жизни всегда надеваю что-то темное. Могу, допустим, в одной и той же кофте ходить неделю.

А.: Пока я не выброшу эту кофту серую, которую уже видеть не могу. (Улыбается.)

(Раздается звонок в дверь. Входит концертмейстер.)

А.: Всё, нам пора заниматься.

Не стану вас больше задерживать. Спасибо, дорогие, за такую прекрасную беседу. До встречи!

Фото: Владимир Широков

Ассистент фотографа: Дмитрий Воинов

Макияж и прическа: Александр Шевчук

При поддержке Berin Art Management, эксклюзивного представителя Анны Нетребко и Юсифа Эйвазова в России